В 17 лет он травмировал ногу, играя в футбол, и ее спасли за четыре с половиной года. В 68 лет он пришел в больницу с тромбом в ноге, а в итоге за неделю побывал в психбольнице, пережил инсульт и потерял другую ногу. Сейчас бывший ученый Николай Комашко почти не разговаривает и не двигается. Его родственники обратились в редакцию 061, потому что не верят в то, что виновных накажут.
Сейчас в этом старике, который постоянно плачет и кричит по ночам сложно узнать энергичного добряка, бывшего заведующего лабораторией общей и прикладной экологии Николая Комашко. Буквально за неделю он постарел лет на 10, и поменял третью группу инвалидности на первую.
Последняя прогулка
В середине октября у мужчины начала болеть нога – врач сказал, что подозрение на тромб и выписал обезболивающие. Позже хирург в поликлинике по снимку подтвердил, что у Николая тромб на 50% просвета сосуда левой голени, и направил срочно лечь в больницу №2.
Врач сказал, что там мужчине будут делать уколы, ставить капельницы и восстановят ногу.
18 октября Николай самостоятельно пришел в больницу с документами и карточкой, в которых было упоминание о предыдущих двух инсультах. Мужчина еще не знал, что идет по улице своими ногами в последний раз.
Следующей ночью Николаю стало плохо. Позже выяснится, что это был острый ишемический инсульт, но тогда – в ночь с 19 на 20 октября – мужчину сочли сумасшедшим и в два часа ночи отправили в Областную клиническую психиатрическую больницу.
Такие разные галлюцинации
Во 2-й горбольнице отказались комментировать ситуацию до окончания расследования. А в психбольнице рассказывают о двух вариантах случившегося той ночью.
Главврач Федор Паталах сказал, что, согласно истории болезни, Николай поступил с обманом восприятия: “Дезориентированность в месте и времени, подтверждает, что к нему домой пришли мужчина с женщиной, занимались развратом, пытался куда-то бежать”.
В то же время психиатр Сергей Васильев рассказал следующее:
“Во второй больнице Николай начал заявлять, что вокруг него голые мужчины в количестве 10 человек занимаются неестественным сексом. Он требовал прекратить эту оргию, был агрессивным, конфликтным, не давал спать окружающим, поэтому его перевели к нам. У нас первое время он считал, что он в детском садике находится, горшок на полу искал”.
Родственникам никто не сообщил – да и телефонов не указали при переводе, а звонки на мобильный кто-то постоянно сбрасывал. Жена с дочкой узнали, что мужчину перевели, только когда пришли проведывать его в горбольницу. Они еще не знали, что у Николая был инсульт, и переживали за ногу. Врач в ординаторской ответил: “А возможно, лечение ноги ему больше и не понадобится”.
20 февраля родственникам уже в психбольнице сказали, что у Николая галлюцинации – их и лечат. Каждый день жена передавала мужу еду. А 24 февраля мужчину перевели в реанимацию.
Дочь Ира рассказала, что тогда ее только пустили к отцу: у него была опухшая голова и шея. Ирина говорит, что тогда заведующая реанимацией на ее вопросы, что с отцом, ответила: “Ничего страшного”.
Сама заведующая, Людмила Чубич, это отрицает:
“Я не могу сказать “Ничего страшного”. Во-первых, я такого никогда не говорю. Я объясняю всю ситуацию: с чем больной, что подозревается. Тем более в реанимации, вы понимаете, не находятся больные, с которыми ничего страшного. У нас все было настроено на то, чтобы быстрее поставить ему диагноз, и чтобы он лечился непосредственно там, где ему нужно лечиться”.
И только на следующий день после этих событий все поймут, что у Николая был острый ишемический инсульт. Спустя шесть дней после самого инсульта.
МРТ с опозданием
"Врачи иногда бессильны. Для вас это боль, а для доктора – заболевание, с которым он борется. И не всегда же он справляется с этим", – понимающе сказал главврач.
Все врачи психиатрической больницы, которые обследовали Комашко, сходились в одном: клинически инсульт никак не проявлялся. У Николая были речевые (афатические) расстройства, но это могло свидетельствовать о других болезнях.
"Он во второй больнице находился по поводу острого тромбоза сосудов голени. Там, по видимому, как мы уже предполагаем постфактум, произошел новый ишемический инсульт – то есть тромбик оторвался. В связи с этим у него возникла так называемая “делириозная симптоматика” (галюцинации, – 061), – предположил психиатр. – И его из 2-й больницы из-за психических нарушений перевели к нам. Мы параллельно лечили и психические нарушения, и проводили дообследования: выявили достаточно быстро, я хочу сказать и, по сути, без выходных. За 5 дней нам удалось сделать ему МРТ и выйти на этот острый ишемический инсульт".
Как рассказывают жена и дочь, тогда оказалось, что невролог еще 20 февраля назначила МРТ, однако родственникам об этом никто не сказал, а саму томографию сделали только 26 февраля. Также жена Николая уверяет, что невролог еще спрашивала: “А почему вы сделали МРТ только 26-го числа, если я назначила 20-го?”.
Но потом она якобы поняла, что этот вопрос не по адресу.
“Я как невролог должна была заподозрить тромбоз мозговых сосудов, и я это в рекомендациях написала, – рассказывает невролог Людмила Панасюк. – Лечение мы согласовали, но на первом месте шла патология, я так поняла, сосудистая. Он у нас лечился. А томограф же не в нашей больнице – там очереди существуют, определенные условия, воскресные дни. Они могут взять в ночное время, а в ночное время врачи у нас перегружены. А пациенту с когнитивными нарушениями нельзя просто сказать, чтобы он лежал тихонечко, смотрел в одну точку и не крутил головой. Должны были присутствовать анестезиологи. И когда все эти вопросы решены были, ему сделали томографию.
А рано или поздно это сделано… Это был еще период, который лечится. И на первом плане была не моя, в смысле, не эта патология. Тем более, он получал лечение – слава богу, реанимация у нас снабжает.”
Только после этого Николая вернули в горбольницу.
Еще через пять дней его перевели в хирургическое и ампутировали ногу.
“Почему?!”
В неврологии в одной палате с Николаем лежал еще один пациент – Олег. У Олега была белая горячка: по ночам он дебоширил, выгонял больных из палаты – но его никто не забирал в психбольницу. Приходила медсестра, делала укол, привязывала к кровати, и на следующий день его продолжали лечить.
Родственники до сих пор не понимают, почему Николаю не сделали МРТ во второй больнице: там хирургия занимает первые два этажа, а неврология – третий. Комашко надо было просто перевести на этаж выше.
Сейчас Николай почти не разговаривает, лежит без ноги и постоянно плачет. Дочка подозревает, что его побили в психбольнице, а врачи в свою очередь уверяют, что гематомы были от инъекций. По ночам мужчина кричит: “Больно! Больно! Не надо!”.
Пятый месяц кричит.
В конце января Николаю Комашко дали первую группу инвалидности с припиской: нужен постоянный уход и присмотр. Родственники подали на 2-ю горбольницу жалобу в Департамент здравоохранения и написали заявление в полицию.
